Но это был не единственный сон из прошлого. Под багровым небом без солнца и луны над ней кружили стаи черных птиц. Аура почти не видела их сквозь залепивших ей глаза насекомых, но вот птицы с пронзительными криками стали пикировать на нее.

Аура почувствовала, как когти и клювы копаются в живом саркофаге из ос. Птицы клевали крошечные тела, глотали их, долбили клювами или давили. Кожа Ауры рвалась, на теле зияли глубокие борозды.

И вот последняя птица сожрала последнюю осу и улетела прочь. Аура лежала под багровым небом, истекая кровью бесчисленных ран.

Но теперь она была не одна – она лежала поверх целой груды мертвых обнаженных тел. Это были девушки, почти девочки, с истерзанными телами и искаженными лицами, с волосами, слипшимися от крови. Кровь просачивалась к подножию этой горы трупов. Кто они? Жертвы, которыми Нестор, Лисандр и Моргант столетиями покупали свое бессмертие?

С мукой смотрела она в пламенеющее небо, и вдруг верхнюю половину ее туловища рвануло вверх. Головой и плечами она проткнула небосвод и оказалась под каменным сводом в каменном бассейне, полном крови.

Охваченная ужасом, Аура закрыла лицо руками, чтобы не видеть всех этих девушек, лежавших на спине вокруг бассейна. И тут открылись глаза, нарисованные лаком у нее на ногтях, и жуткие образы предстали перед ней еще яснее. Головы девушек свисали в бассейн. Их глотки были искромсаны ножом так, что кровь вытекала до последней капли и медленно наполняла бассейн.

Аура сидела посреди этого резервуара смерти, мерцающая красная поверхность захлестывала ее грудь, тянулась нитями между пальцами. И вдруг что-то вынырнуло перед ней из глубины – женщина с длинными волосами. Она выскользнула стоймя из кровавой пучины, но ни одна капля не оставила следа на ее темных одеждах. Это была Иннин, бессмертная богиня Урука, змея, укравшая цветок у Гильгамеша, Черная Изида из Сьерра-де-ла-Вирхен.

Иннин повернулась к ней и, похоже, что-то крикнула, но до Ауры не донеслось не звука. Она видела лишь искаженное лицо Иннин и широко открытый рот, беззвучно открывавшийся, как у кинозвезды на экране перед надвигавшимся черно-белым ужасом.

Кровь в бассейне забурлила, по ней пошли волны, и из глубин всплыло огромное тело, изборожденное морщинами, с вытянутыми руками, на которых не хватало нескольких пальцев. Глаз у этой фигуры не было. Вместо них от виска до виска зияла глубокая рана.

Искалеченные руки схватили Иннин, рана превратилась в огромную расщелину, разделившую лицо на две половины. Чудовище рвануло Черную Изиду и затолкало в пасть и, двигая половинами черепа, как челюстями, снова погрузилось в кровь. Аура проснулась.

Наяву она сидела так же, как в видении, – выпрямившись и вытянув ноги на красном плюше кушетки. Аура не стала дожидаться, пока кто-нибудь с ней заговорит, поднялась, пошатываясь, невольно схватилась за красный абажур лампы и пошла, держась за красные обои. На какой-то момент ей показалось, что в комнате, кроме нее, никого нет, а весь мир утонул в крови.

Но тут раздался голос:

– Она очнулась.

– Господи, что ж ты ее одну оставила?

Шаги приближались с двух сторон, но Аура, покачиваясь, вышла в коридор, остановилась на минуту, чтобы собраться с силами, и медленно тронулась дальше.

Она почувствовала прикосновение рук, но оттолкнула их:

– Не трогайте меня!

– Вам надо посидеть немного, – сказала Лукреция Каскаден.

– У вас, наверное, голова кружится, – сочувственно добавила Саломея. – Вы наверняка видели многое, чего так сразу не поймешь. И чай, наверное, еще действует.

– Что вы мне подмешали? – возмущенно спросила Аура.

– Немного успокоительного, вот и все.

– Вы дали мне снотворное!

Лукреция решительно помотала головой:

– Уж не знаю, что вы делали последние ночи, но недосыпание налицо.

– Я ухожу. – Аура протиснулась между сестрами. При этом она с силой оттолкнула Лукрецию, и та больно ударилась о стену.

Саломея обошла Ауру и встала перед ней:

– Что вы видели?

– Вас не касается.

– Теперь вы верите, что мы говорили правду? Вам что-то угрожает. Вы в опасности!

Аура шагнула мимо Саломеи и очутилась у входной двери. Латунная ручка показалась ей огромной, как и сама дверь, словно Аура во сне съежилась до размеров ребенка.

– Да подождите же! – крикнула Саломея ей вслед. – Не будьте такой безрассудной!

– Надо было меня спросить! – крикнула Аура, рванула дверь и, шатаясь, ступила на лестницу. Из окна лился рубиновый свет. На ступенях, которые вели к пустовавшей мансарде, подрагивали тени.

Лукреция высунулась в дверь рядом сестрой.

– Какая же вы упрямая! Мы ведь хотели только помочь.

Аура уже спускалась по ступенькам.

– Вы что-то подмешали в этот чертов чай, и вам плевать было, согласна я на это или нет!

– Потому что, если бы мы спросили, вы бы ни за что не согласились.

– И вы не могли с этим смириться?

Этажом ниже распахнулась дверь. Кто-то кричал что-то по-чешски – вероятно, о том, который теперь час, о шуме на лестнице и о том, что вызовут полицию, если немедленно не станет тихо.

Аура заторопилась вниз, прошла мимо разъяренной женщины в халате и не останавливалась до самой последней ступеньки. Яростно распахнула входную дверь. Заря сияла над крышами города, словно зажженный маяк; солнце еще не взошло. Аура, видимо, провела у сестер в гостиной пять или шесть часов. Саломея и Лукреция были одеты так же, как и вечером, и, похоже, не ложились.

Она шагала по набережной к Карлову мосту, в голове у нее постепенно прояснялось. В реке отражалось огненное небо. Дорогу к гостинице от моста она знала. Это недалеко.

Лишь раз она поглядела назад через плечо; за ней никто не шел.

Около полудня она проснулась от громкого стука в дверь номера. Открыв, Аура увидела на пороге двух полицейских. Один был в форме, другой – в длинном пальто. Бросались в глаза его чудовищные рыжие усы.

Аура, в халате и босиком, пригласила их войти и старалась держаться вежливо.

– Уже почти полдень, – сказал полицейский в штатском. – Мы не думали, что вы еще спите.

– В гостиничном номере я, как правило, нахожусь только для этого.

– Разумеется. – Полицейский так пристально осматривался, что Ауре стало неприятно. – Мы не станем вам долго мешать.

– Чем могу служить?

Тот, что в форме, подошел к высокому окну, поглядел на улицу в щель между гардинами, вновь повернулся лицом к комнате, да так и остался стоять у подоконника, скрестив руки на груди, словно опасался, что Аура попытается удрать через окно.